Белоснежка - Страница 90

– Посидишь здесь, пока у Ее Величества не появится время вызвать тебя в суд и казнить, – объявил Эймери.

– Жду не дождусь, – пробормотала Зола.

– А пока у тебя будет время повидаться со старыми знакомыми.

– Со старыми знакомыми?..

Золу втолкнули в камеру. Она споткнулась, ударилась плечом о железную дверь, потом о каменную стену. Кто-то всхлипнул, и она замерла. Она была тут не одна.

– Наслаждайся… принцесса.

Дверь захлопнулась, и грохот отозвался во всем ее теле. Камера оказалась маленькой; единственный источник света – крохотное зарешеченное окошко над железной дверью, но видно было лишь ведро в углу, откуда и исходил омерзительный запах.

В другом углу камеры прижавшись, друг к другу, сидели двое. Зола смотрела на них, ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. Затем включила встроенный в руку фонарик. Они вздрогнули и закрылись руками. А Зола почувствовала так, будто ей нанесли сокрушительный удар. Она отшатнулась к стене.

– Не может быть!

Адри и Перл, ее мачеха и сводная сестра дрожали и смотрели на нее расширенными от ужаса глазами. Зола даже представить не могла, как они тут оказались. Чего Левана хотела от них? И тут ее осенило. Она будет сидеть с ними до самой казни. Она провела рукой по лицу, всем сердцем ненавидя Левану.

Глава 43

Во сне Зима стояла на кухне странного маленького домика на Земле. Во всяком случае, в ее воображении он казался именно таким, каким должен быть земной дом. Зима знала, что это дом Скарлет, хотя никогда там не бывала. Она стояла у раковины, полной грязной посуды. Зима должна была ее вымыть до того, как все вернутся домой, но каждый раз, когда она брала в руки тарелку, та раскалывалась. Пальцы были изрезаны осколками, мыльная пена стала красной.

Когда в руках у нее треснула седьмая тарелка, Зима с глубокой грустью отошла от раковины. Почему у нее никогда ничего не выходит? Даже такое простое дело она смогла превратить в стихийное бедствие. Она упала на колени и заплакала, платье промокло от пены и крови. Вдруг ее накрыла чья-то тень, и она подняла глаза. В дверях стояла мачеха, а за ее спиной простиралось синее-синее небо и бескрайние поля. В руке она держала гребень, украшенный драгоценностями; она была красива, но ее улыбка казалась злой.

– Они любят тебя, – сказала Левана, как будто продолжая начатый когда-то разговор, и вошла на кухню. Подол ее королевского платья скользнул по мыльной воде, разлитой на полу. – Они защищают тебя. А чем ты это заслужила?

– Да, они любят меня, – согласилась Зима, хотя и не знала, о ком говорит мачеха. Жители Луны? Зола и ее союзники? Ясин?

– И все они дорого заплатили за эту любовь. – Встав за спиной у Зимы, Левана принялась расчесывать гребнем ее кудри. Нежно, почти как мать. Зиме захотелось разрыдаться, так она соскучилась по маме. Но ей было слишком страшно, ведь Левана никогда не говорила с ней так ласково. Королева продолжала: – Они узнают, что ты слабая. Узнают о твоих недостатках. И тогда поймут, что ты никогда не заслуживала любви.

Острая боль пронзила голову Зимы, когда один из зубчиков гребня вонзился в кожу. Она вскрикнула, в голове запульсировала боль. Но вдруг раздалось рычание. На пороге, оскалив клыки и расставив лапы, стоял Рю, приготовившись к прыжку. Левана перестала ее расчесывать.

– А тебе что нужно? Она предала тебя. Позволила гвардейцу убить тебя, чтобы самой остаться в живых!

Рю подкрался ближе, его желтые глаза вспыхнули. Левана выронила гребень.

– Ты зверь, убийца, хищник! Что ты знаешь о любви и преданности?

Рю затих и опустил голову, как будто его наказали. Зима впустила его в свое сердце. Она знала, что он скучал по ней. Он хотел бегать за палочками, а не слушать жестокие слова королевы. Зима потрогала свою голову в том месте, где жгло сильнее всего. Ее волосы намокли. Она взглянула на упавший гребень и увидела, что мыльная пена стала кровавой.

– Ошибаешься, – она повернулась к королеве. – Это ты убийца, ты хищница. И ничего не знаешь о любви и преданности. – Она протянула руку к Рю, который обнюхал ее, а потом положил теплую голову к ней на колени. – Это не просто зверь. Это мой друг.

* * *

Зима открыла глаза. Маленький домик исчез, и теперь ее окружали облезлые стены, старая мебель и оконные занавески, покрытые реголитовой пылью. Ее веки затрепетали, когда, борясь с головной болью, она попыталась прогнать тяжелый сон. Зима до сих пор чувствовала запах крови, а голова пульсировала в том месте, где ее поранил гребень. Нет, там, где она стукнулась об угол стола. Пока она была без сознания, кто-то отнес ее на диван…

– Привет, чокнутая.

Зима откинула волосы с лица и нащупала на голове повязку из полотенца. Она увидела Скарлет, которая сидела на стуле, развернув его спинкой вперед. Она снова надела свою красную кофту с капюшоном. Большинство пятен отстирались, но кофта все равно выглядела потрепанной. Как и сама Скарлет. Ее глаза покраснели, а лицо покрывали пунцовые пятна. Обычная злость сменилась горечью и усталостью.

– Ико рассказала нам, что случилось, – сказала она ровным голосом. – Жаль, что меня здесь не оказалось, но хорошо, что была она.

Зима поднялась. Ико сидела на полу, скрестив ноги, и выдергивала волокна искусственной кожи вокруг дыры в своей груди. Торн стоял, привалившись спиной к входной двери. На нем была форма лунного гвардейца, и Зима посмотрела на него дважды, желая убедиться, что это он. Она прислушалась, но других звуков в доме не было. Ей стало страшно:

– А где остальные?

– На нас напали, – ответил Торн. – Они схватили Волка и Золу и… убили Маху.